Еще кое-что про Аниту

Пистолет так и лежал в багажнике. Я вложила его в наплечную кобуру, оставив без внимания, что она не будет прикрыта курткой. Пистолет, выставленный на обозрение, привлекает внимание, но люди тогда, как правило, к тебе не пристают. Чаще всего они бегут, уступая тебе дорогу. Это очень удобно, когда за кем-нибудь гонишься.

Захария молчал, пока я не стала садиться в машину. Тогда он наклонился над открытой дверцей и сказал:

— Это не может быть просто работа, Анита. Здесь должна быть причина посерьезнее.

Я опустила глаза в колени и включила мотор. Потом посмотрела в бледно-голубые глаза.

— Я их боюсь. И это очень по-человечески — пытаться уничтожить то, что нас пугает.

— Люди живут, стараясь избегать того, что их пугает. А ты за этим гоняешься. Это сумасшествие.

Он попал в точку. Я закрыла дверцу и оставила его стоять в горячей тьме. Да, я поднимаю мертвых и укладываю нежить. Это то, что я делаю. Что определяет мою жизнь. Если я начну задумываться о своих мотивах, я перестану убивать вампиров, вот и все.

Сегодня я не задумывалась о мотивах, поэтому я оставалась вампироборцем, носительницей имени, которое они мне дали. Я оставалась Истребительницей.

---

Из жизни Аниты Блейк ... :)

Мы пошли по тротуару.

— У тебя есть пистолет с серебряными пулями? — спросил он.

— Есть.

— Я бы на твоем месте стал его носить с собой.

— Серебряные пули его не убьют.

— Нет, но замедлят его скорость.

— Это да.

Несколько минут мы шли в молчании. Теплая летняя ночь скользила мимо, перекладывая нас в любопытных липких руках.

— На самом деле мне бы нужно ружье.

Он посмотрел на меня:

— Ты собираешься все время носить с собой ружье?

— Обрез. Он отлично засовывается под плащ.

— В миссурийскую жару ты просто расплавишься. Почему тогда не пулемет или огнемет, если на то пошло?

— У пулемета слишком большое рассеивание. Можно зацепить посторонних. Огнемет слишком громоздкий, да и работает грязно.

Он остановил меня, положив мне руку на плечо.

— Тебе случалось использовать огнемет против вампиров?

— Нет, но я видела, как это делается.

— Ну и ну,— Минуту он пялился в пространство, потом спросил: — И работает?

— На раз. Только грязно работает. И он тогда спалил весь дом. Я считаю, что это крайность. — Это уж точно. — Он пошел дальше. — Наверное, ты ненавидишь вампиров.

— У меня нет к ним ненависти.

— Зачем ты тогда их убиваешь?

— Потому что это моя работа, и я умею ее делать.



Л. Гамильтон

"Запретный плод"

---

Оба-на, колечко! Погадал на Сета



При виде него Богарт превращается в эээ...



графа Дракулу



Не, догодался я. Пора завязыватьс этим на сегодня.

---

Ебическая сила! Погадал не на себя, а на одного персонажа...



Введите свое имя и откройте шкаф!

Влад Дракула



.

При виде вас боггарт превращается в...

человека без головы



Мдя... Дракулу без головы не хочу! С головой Дракула красивше! )))



Не, вот все-таки еще один перл:



Введите свое имя и откройте шкаф!

Габриэль



При виде вас боггарт превращается в...

вас самих



Я (точнее одна из моих гм.. игровых ипостасей получается, себя, что ли, боится больше всего). Мдя! Вот те и великий охотник на нечисть... Себя боится.

---

Мои богарты :)))

Спасибо Ho-ri за ссылку. ))



В этом шкафу живет боггарт. Никто не знает, как он выглядит по-настоящему, так как он принимает вид того, чего человек, который находится перед ним, больше всего боится. Откройте дверь и поборите свой страх! Не забудьте заклинание "Ридикулюс!"



Введите свое имя и откройте шкаф!

Габриэль Хельсинг



При виде вас боггарт превращается в...

луну



Введите свое имя и откройте шкаф!

Годжун



При виде вас боггарт превращается в...

маггловского дантиста с бормашиной



Да, первому я охотно верю, а вот во второе въехал не совсем...

Ну, а если еще раз:



Введите свое имя и откройте шкаф!

Хаккуриу



При виде вас боггарт превращается в...

дементора

Да, ужас-то какой...



Ладно, последняя попытка:

Миака



При виде вас боггарт превращается в...

Гарри Поттера



Однако, много гадать вредно. Так ведь и до Пори Гаттера, то есть самого Гаррика Поттера догодаться можно. ))

---

Че-то по утрам второй день колбасит! Причем, не пойми тольком с чего. С недосыпа, что ли? Вроде, спал сегодня шесть часов. Сколько можно! Задрало уже. И надоело. Вот.

---

Одел на себя Лизаветину кипрскую феньку. чтобы спасало от утреннего колбасива. Пока спасает.

Дарителю спасибо огромное. Колбаситься - есть неправильно. Не том, как говориться, возрасте уже.

---

Есть два замечательных персонажа (не мои), которые все еще сподвигают меня на продолжение фика по "Гайдену". Ну, это некий Тенпои Годжун (не в моем исполнении).

Ребята, спасибо Вам большое! Очень хочется его дописать. Очередная глава почти готова, правда!

---

О некоторых (нереальных) образах.

Холод не может развить ответное тепло. Скорее всего, как мне кажется, он развивает ответный холод.

Ну, наверно, если этот холод когда-то был теплом, истинная преданность не будет завать лишних вопросов.

Но если тепла больше нет, только святой или будда может продолжать оставаться преданным. Может ли в этом случае оставаться преданным друг? Вот в чем вопрос.

Или отсуствие тепла - моя (пожизневая) иллюзия и есть неверное восприятие чужого образа?

---

Лабарту, мои шансы на токайское увеличиваются. Прошел один день. ))

---

Лита, попер у тебя тест и прошел его!



Я могу ошибаться, но мне кажется, что Вы - Светлый Воин.!



Вы честны и энергичны. Твердо убеждены в своей правоте, но четко сформулировать свои взгляды зачастую не можете. Часто не задумываетесь, прежде чем что-то сделать. Вы с готовностью отдадите жизнь за идею. У вас много друзей. Лучшего друга, чем вы, пожелать трудно. Будьте внимательны - грань между убежденностью и фанатизмом очень тонка.



Гы-гы! Ничегошеньки похожего на меня. )))))))))))

---

Ну, че, друг Лабарту. Пока я склоняюсь к мнению, что бутыль токайского ты мне проспорил.

---

Началась работчая неделя. Уже с утра я мечтаю, чтобы она поскорее закончилась. Наверно,я жуткий лентяй.

---

Воспоминания о "Лапуте". :)

Постой, пусть закат тебе ляжет на плечи.

Я еще не дышал, я еще не дышал так легко.

Постой, за тебя все сделает ветер.

Он стирает следы наших ноги, засыпая песком.

"Пикник"



А робот-то помер. Зато девочка жива. У, бля, впечатляет меня по сю пору ета японская анимация. Робота жалко, и зверей лапутских все-таки тоже.

@музыка: что-то из "Лапуты"

@настроение: непроснутое

---

Опять забыла косметичку в гостях! Ай, молодца!

---

Парочка картинок по ВХ, показавшихся мне прикольными.

---

Некоторое количество гайденоских картинок разного качества и размера, нарытых мною в сети:

---

В ту же тему гамильтоновщины.

Вверх по лестнице пронеслась взрывная волна. Ветер сбил нас с ног, как кукол. Дверь вылетела. Я карабкалась на четвереньках, пытаясь убраться, просто убраться отсюда. Захария встал на ноги и поднял меня за руку. Мы побежали.

За нашей спиной поднялся вой. Волосы упали мне на лицо, не давая смотреть. Захария держал меня за руку и тащил вверх. Ступени были гладкие, скользкие, каменные, держаться было не за что. Мы ползли вверх, держась, друг за друга.

— Анита, — шепнул бархатный голос Жан-Клода. — Анита.

Я всмотрелась, моргая, против ветра, пытаясь увидеть источник звука. Там ничего не было.

— Анита. — Ветер произносил мое имя. — Анита.

Что-то блеснуло — голубой огонь. Две точки голубого пламени висели в воздухе. Глаза — глаза Жан-Клода? Он мертв?

Языки голубого пламени поплыли вниз. Ветер их не трогал.

— Захария! — завопила я, по голос мой был заглушен ревом ветра. Он тоже видел эти огни или я уже сошла с ума?

Голубое пламя опускалось все ниже и ниже, и вдруг я поняла, что не хочу прикосновения этих огней, будто мне кто-то сказал, что они хотят со мной сделать. Будто я знала наверняка, что это что-то очень плохое.

Я вырвалась из руки Захарии. Он что-то мне крикнул, но ветер выл и скрежетал среди узких стен, как взбесившаяся тележка американских гор. И других звуков не было. Я поползла вверх по лестнице, ветер лупил в меня, стараясь сбросить вниз. И я услышала еще один звук: у меня в голове Жан-Клод сказал: «Простите меня».

Вдруг синие огни оказались прямо перед моим лицом. Я прижалась к стене и ударила по ним. Руки мои прошли сквозь огонь. Он был не настоящий.

— Оставьте меня в покое! — крикнула я.

Огонь миновал мои руки, будто их и не было, и вошел мне в глаза. Мир стал голубым стеклом, безмолвием, ничем, голубым льдом. «Беги, беги!» — раздался шепот. Я сидела на лестнице, мигая от ветра. Захария стоял и смотрел на меня.

Ветер остановился, будто повернули выключатель. Тишина оглушала. Я дышала короткими прерывистыми вздохами. И не чувствовала своего пульса. Не чувствовала сердца. Слышала я только свое короткое дыхание, слишком громкое. Я поняла, что значит «лишиться дыхания от страха».

Голос Захарии прозвучал в тишине хрипло и слишком громко. Наверное, это был шепот, но мне он показался криком.

— У тебя глаза горят голубым огнем!

— Тсс! — шепнула я. Я не знала, почему, но знала, что кто-то не должен этого слышать, не должен знать, что случилось. От этого зависела моя жизнь.

---

Кусок битвы гамильтоновских вампиров...

В преображенном виде.

Вот они какие, северные олени ) :



Все так быстро произошло… Я открыла рот, Жан-Клод, очевидно, догадался.

Он заставил меня замолчать взмахом изящной и бледной руки, казалось, такой же белой, как кружева его сорочки. Его глазницы наполнились голубым пламенем. Длинные черные волосы взвились вокруг смертельно бледного лица. Маска человекоподобия с него слетела. Мощь его горела на моей коже, поднимая волоски на руках. Я обхватила себя руками, глядя на создание, которое было когда-то Жан-Клодом.

— Беги! — крикнул он мне, и меня полоснул его голос. Наверняка даже кровь могла пойти. В нерешительности я огляделась и увидела Николаос. Она взлетала, хотя и очень медленно, вверх. Молочные водоросли волос танцевали вокруг ее голого черепа. Она подняла когтистую руку. Кости и жилы застыли в янтаре кожи.

Жан-Клод резко повернулся, махнув на меня когтистой рукой. Что-то вбило меня в стену и наполовину вынесло в дверь. Захария поймал мою руку и вытащил меня наружу.

Я вывернулась из его руки. Дверь хлопнула у меня перед носом.

— О, Боже мой, — шепнула я.

Захария стоял у подножия винтовой лестницы, ведущей вверх. И протягивал мне руку. Лицо его блестело от пота.

— Прошу тебя! Его рука трепыхалась, как пойманная птица.

Из-под двери плыл запах. Это был запах гниющих трупов. Запах раздутых тел, лопнувшей на солнце кожи, разлагающейся в жилах застывшей крови. Я заткнула рот рукой и попятилась.

— О, Боже! — прошептал Захария. Закрывая одной рукой рот и нос, он все так же протягивал ко мне вторую.

Я не взяла его руку, но пошла за ним на лестницу. Он открыл, было, рот что-то сказать, но тут дверь треснула. Дерево дрожало и гудело, будто в нее ударял страшной силы ветер. Из-под двери засвистело. Мои волосы закружил вихрь. Мы пятились вверх, глядя на дверь, дрожащую и гудящую под ветром, которого не могло быть. Буря в здании? Мы переглянулись, и это был момент осознания противостояния: здесь — мы, там — они или оно. И мы побежали, будто привязанные проводами друг к другу.

За этой дверью не могло быть шторма. Не могло быть ветра, гудевшего по узким каменным ступеням. И гниющих трупов в зале тоже не было. Или они были? Боже мой, я не хотела этого знать. Не хотела знать.

---

Я сделала осторожный вдох.

— Почему не сообщить об этом в полицию?

— Дорогой мой аниматор, среди нас многие не доверяют законам людей. Мы знаем, насколько справедливо к неживым людское правосудие. — Она улыбнулась, и опять этой улыбке не хватало ямочки. — Жан-Клод был пятым по силе вампиром в этом городе. Сейчас он третий.

Я смотрела на нее, ожидая, что она рассмеется и скажет, что это шутка. Она улыбалась все той же улыбкой, как восковая. Они меня держат за дуру?

— Кто-то или что-то убил двух вампиров в ранге мастера? Двух вампиров сильнее, чем… — мне пришлось проглотить слюну, пока я смогла выговорить, — чем Жан-Клод?

Улыбка ее стала шире, показав отчетливо различимый блеск клыков.

— Ты быстро схватываешь, надо отдать тебе должное. Может быть, это сделает наказание Жан-Клода менее… менее суровым. Это он тебя нам рекомендовал, если ты не знаешь.

Я потрясла головой и уставилась на него. Он не шевелился, даже не дышал. Только глаза смотрели на меня. Темно-синие, как ночное небо, глаза с почти лихорадочным блеском. Он еще был не сыт. Почему она запретила ему питаться?

— А за что его наказывают?

— Ты о нем беспокоишься? — В голосе ее было издевательское удивление. — Ну и ну. Разве ты не злишься на него, что он тебя втравил в эту историю?

Я на миг задержала на нем взгляд. Теперь я знала, что я вижу в его глазах. Страх. Он боялся Николаос. И еще я знала, что если у меня и есть союзник в этом зале, то это только Жан-Клод. Страх связывает теснее любви или ненависти и делает это куда быстрее.

Л. Гамильтон

"Запретный плод"